Главная » Культурная жизнь

Владимир Лавров: «Я люблю поэзию за непохожесть»

4 мая 2010 Нет комментариев

Нередко россыпь поэтических строк напоминает след мушиных лапок, оставленных на белом полотне бумаги. Читать их скучно, пресно, как рифмованный ученический урок… Ты понимаешь, что это – всего лишь нелепая попытка графомана сложить из засушенных эмоциональных переживаний пафосное слово «Вечность»… Поэзия Владимира Лаврова – иная. Живая, она бередит душу и глубоко ранит сердце, заставляя его сжиматься от восторга, или, быть может, рыдать… Так что же удивительного в том, что смоленский поэт Владимир Лавров занял второе место в престижном Всероссийском поэтическом конкурсе «Золотая строфа»? - Существует такая точка зрения – в поэзии есть некая классическая, проторенная дорога, своего рода поэтический мейнстрим. А все остальное – анормально. Ваша поэзия – странная, по-философски глубокая, до предела насыщенная метафорами, - отклонение от нормы? - Думаю, что нет. Изменяется мир, меняются люди, поэтому писать по шаблону не имеет смысла. Я безмерно уважаю Александра Сергеевича Пушкина, и могу написать ямбами, как Пушкин, но это же будет подражание Пушкину! Нужно, чтобы знали Лаврова, а не псевдопушкина. Тем более, что Пушкина невозможно повторить никогда – такое дарование исходит от Богаи дается одному из миллионов, да и то раз в столетие, если не реже… Уровень поэзии может быть разным, но восприятие поэтом действительности индивидуально. Ты видишь мир глазами другого человека, и думаешь: «Господи, где же я был раньше?! Почему я этого не заметил?» Я люблю поэзию за возможность высказаться и непохожесть. Поэзия тем и интересна…- Какие чувства испытывает поэт, получив признание на серьезном поэтическом конкурсе? Таком, как «Золотая строфа»? - Конечно, это не первый мой успех в жизни, но все же определенную гордость я испытал. И знаете, за что? Узнав о моем достижении на конкурсе, одна из смоленских поэтесс написала мне в интернете: «Смоленск рулит!» И я - горд. Корни мои здесь, и детство прошло на Краснофлотской... Считаю себя 100-процентным смолянином, хотя три десятилетия прожил под Петербургом. Последнее обстоятельство не могло не сказаться на творчестве. Кстати, моя четвертая книга (мною же и проиллюстрированная), недавно увидевшая свет как приложение к альманаху «Под часами», называется «Синдром Петербурга». Ее вторая часть - «Из Смоленской тетради», - посвящена городу моего детства. Предыдущую книгу «Песни с той стороны», которую издал журнал «Нева», я тоже сам иллюстрировал. - Чем же интересна «Золотая строфа»? - Огромным количеством участников. Попасть в призеры из десятков тысяч русскоязычных поэтов России, СНГ и Ближнего зарубежья просто нереально! К тому же «Золотая строфа» дает уникальный шанс молодым поэтам развернуться и выйти на широчайшую читательскую арену, да и не только молодым. Ежегодный конкурс проводился в три этапа, и по результатам каждого был издан альманах с произведениями лучших авторов. В каждом альманахе, подтверждающем их поэтическую одаренность, – стихи свыше 1000 участников «Золотой строфы»! Немаловажно, что в случае успеха поэта могут поддержать материально. Не говоря уже о том, что жюри конкурса высочайшего уровня – твои произведения оценивают специалисты, доктора филологических наук, способные дать начинающему поэту профессиональную критику его творчества. А ведь в Смоленске очень много талантливой молодежи. Та же литературная студия «Персона»… Полагаю, многие из них вправе попробовать свои силы на «Золотой строфе-2010». - Вообще-то я редко испытываю удовольствие от прочтения стихов, но, читая Вас, испытала катарсис…- Спасибо. С удовольствием читаю поэтов, которые обладают иным, нежели я, видением мира. В Рудне живет удивительный человек, лауреат премии Исаковского, Виктор Кудрявцев. Никто – ни в Смоленске, ни в России, - практически не пишет так, как он, полуверлибром, полупрозой. Да он сам до сих пор не может разобраться в том, что именно он пишет. Это очень пронзительная, серьезная поэзия… - А к какому течению вы относите себя? - Есть такое понятие – «Смоленская поэтическая школа». Я себя к ней не отношу. Считаю, что создание школ - нечто искусственное, наносное. Не бывает школ в поэзии! Я тридцать лет прожил в Гатчине, под Петербургом, и вот однажды на фестивале в Липках журналист радиостанции «Маяк» сказал: «Вы – один из основателей гатчинской школы поэзии». Я ответил, что такой школы нет, а есть простое единение душ людей, пишущих по-разному, но имеющих общие интересы, а значит, находящих взаимопонимание. И никто из них друг другу не подражает! Наоборот, каждый интересен тем, что об одном и том же может сказать так, а я – иначе. - Стихи – как один из способов найти родственную душу? - Возможно... Но при этом у поэта должен быть свой язык, хороший литературный русский язык. Который, кстати, изуродован совершенно неприемлемыми для культурного человека современными нововведениями. В этом отношении я немножко пуританин, не люблю «новояза». Применять его могу, но все-таки склоняюсь к точке зрения моего друга, известного писателя Игоря Межуева, эмигрировавшего в Америку. Он сказал: «Для меня человечество делится на две категории. Одна категория – те, кто говорит звонЯт, и другая, которая «звОнит». С той, которая «звОнит», я не общаюсь».- А что Вы понимаете под «новоязом»?- Современные правила русского языка узаконили то, что я бы никогда не узаконил, - смену ударений. Меня угнетает речевая и языковая анархия. Вслед за, извините, нашим правительством, телевидение вместо «КАтынь» говорит «КатЫнь». Почему?! Раньше журналистов гоняли за речевые ошибки, неправильную постановку ударений в словах. Сейчас можно все. Употребление мата становится нормой! Что за поколение мы воспитаем? - С реформ языка и начинается перестройка мышления… - Русский язык в загоне, причем начиная с азов, со школы. Сегодня многие даже… хвастаются: «Да у меня по русскому языку двойка. Что ты от меня хочешь?» И с такой гордостью это произносится! - К сожалению, это современная социально-культурная реалия. Тенденция, ведущая к всеобщему примитивизму и упрощению.- Мы скоро перейдем, как в Америке, на жаргон и арго. Да и разговаривать так легче, думать не нужно. Меня поразило, как сейчас девочки говорят: «Пойдем почитаем!», что означает «пойдем покурим»… - По мнению Торнтона Уайлера, «Поэтический мир – это плод не более острого зрения, а более глубокой тоски»… Вы действительно считаете, что только тоска и боль, но не радость и счастье способны рождать настоящие стихотворные строки?- Развивая ту же мысль, процитирую своими словами, что все-таки, даже когда поэт пишет о страшном или несчастном, он заставляет людей задуматься, что мир должен быть лучше, чем мы его иногда видим! Есть грани бытия, которые мы не замечаем. А надо стремиться к светлому, не уходить в темноту, в туннель. Глупо писать одни жизнерадостные стишки. Однажды Александр Кушнер сказал про свою поэзию: «Я умею писать барабанные стихи для газеты. Но это же не стихи!»- Стихи являются своеобразным слепком личности. Ваши стихи – особенные. Значит, и Вы особенный человек?- Стараюсь им быть. Хотя… иногда тяжело слишком остро воспринимать окружающий мир. Мне свойственна резкая обнаженность души, но у меня, к сожалению, нет панциря. А иногда хочется, как черепаха, залезть под панцирь, спрятаться... - Вы все же согласны с утверждением, что человек никогда не бывает счастлив»?- Как сказал Козьма Прутков, «Хочешь быть счастлив, будь им!» Это же очень просто! - Сами-то Вы счастливый человек?- Я? Не всегда. Иногда жизнь меня не балует…- Вспоминая Набокова, он писал о том, что если человек за всю жизнь испытал минутное, но истинное счастье, ему необыкновенно повезло…- С Набоковым такая странная история вышла… Мой друг, художник Валерий Колыбин, оформлял выставку в родовом имении писателя. Я ему помогал, и попутно написал стихотворение «Усадьба Набокова», в котором есть строчка: «Смотрит печально в пламя Набоков, не поднимая ресниц». Когда мы разговаривали с хозяевами дома-музея, в каминном зале растопили огонь, и Набоков на фотографии будто бы смотрел в пламя… Спустя некоторое время меня встречает петербургский профессор, и говорит: «Володь, ты как предвидел – усадьба-то сгорела!» Моим стихам присущ дар предвидения – события, которые я описываю, происходят в действительности. Меня это страшит. - Страшит сама мысль о материализации мысли?- Да… Однажды у меня спросили: «У Вас откуда стихи исходят – из реальности, или из выдумки?» А я считаю, что реальность сама по себе уже выдумка. - И каждый из нас эту реальность и создает?- Конечно! Как мы захотим, так оно и будет. Но мы, выходит, почему-то не хотим нормально жить. Иногда очень хочется писать светлые стихи… И все же мне кажется, что моя лирика бывает и светлой. Недавно американский журнал «Чайка» проводил конкурс имени Лосева, и я в разделе «Лирика» попал в призеры. Так что не думаю, что моя лирика настолько трагична… - Исходя из жизненного опыта – какое время было лучшим для поэзии: застой, перестройка, или нынешнее безвременье?– Как говорил Конфуций, «самое счастливое время – время перемен»... Знаете, я стараюсь в любые времена жить своей жизнью. Духовной жизнью. Перестройка подорвала уверенность в завтрашнем дне у многих людей. Мы жили по стереотипу, зная, что все придет само по себе. Сегодня живем иначе, и первая мысль, которая приходит в голову утром: «А что будет завтра?» И все остальное уходит в сторону.- И от этого становится неуютно… - Иногда – да… Не за себя даже страшно, страшно за молодежь.- Быть может, обретенную нами свободу не стоило обрушивать на наши головы такими дозами? - Свобода и анархия – разные вещи. Бывает внутренняя свобода, но и она, как и любая свобода, обязывает быть иным в определенных отношениях. Зачем же тогда посягать на свободу другого человека? - В таком случае, мы не знаем, что такое свобода, потому что внутренне мы скованны. По крайней мере, большинство из нас. Порой бывает трудно разговаривать с людьми… Тебя не понимают. Не хотят понимать, или просто уже не способны. - Уже не способны. Скорее всего, потому, что тяготит сегодняшний день. - Не будем о грустном. Вы преследуете цель стать знаменитым? - У каждого человека свое представление о популярности. Я публикуюсь во всем мире в разных изданиях, альманахах и поэтических сборниках. Сейчас мои стихи печатают в Израиле и США, Бельгии, Англии, Германии, Латвии… Недавно вместе со смоленскими поэтами Леонидом Козырем, Владимиром Макаренковым, Раисой Ипатовой, Верой Ивановой, прозаиками Олегом Ермаковым и Виленом Сальковским, я вошел в антологию современной русской поэзии и прозы «Лед» и «Пламень». Благодаря Интернет – пространству, меня читают во многих странах более ста тысяч любителей поэзии. Впрочем, каждый по-своему воспринимает стихотворные строки. Бывают и достаточно злобные отзывы. Один мужчина написал: «Вы - поэт для московских кухарок. Вы из них выбиваете слезу». Но мне кажется, что моя любовная лирика искренняя. Она не надуманная. В ней отражены настоящие чувства, рождающие небезынтересные метафоры. Не всегда же любовь бывает счастливая, случается и трагическая. Но любовь – это все равно любовь. - Это потрясение, которое делает человека необыкновенным…- Счастлив тот человек, который любит. Не каждому дано это счастье. Все хотят, чтобы их любили. А самому полюбить – как это? За что? Но разве можно за что-то любить? Полюбил, и все. Куда деваться?- Что вы считаете главным успехом в жизни?- Мои дети, три взрослых дочери, три внука и внучка. Одна дочь живет в Смоленске, другая улетела в Америку, третья обосновалась под Петербургом. Я был в роду последним, и все родственники переживали, что род прервется, и наша фамилия, исчезнет, уйдет в небытие. Судьбе было угодно, чтобы на мне род не остановился.Справка «РП»Владимир Лавров – поэт, прозаик, переводчик, член Союза российских писателей, автор четырех поэтических сборников – «Смутное время», (Смоленск, 1995), «Черная вишенка кровь» (Санкт-Петербург, 1997), «Песни с той стороны» (издательство журнала «Нева», Санкт-Петербург, 2005), «Синдром Петербурга» (приложение к смоленскому альманаху «Под часами», 2009). Печатался в журналах «Аврора», «Нева», «Арион», «Берега», «Москва», «Форвертс», «Зеркало», «Новое русское слово», «Настоящее время», «Слово/Word», «Крещатик» и других печатных изданиях России и Зарубежья. Один из переводчиков книги «Поэты Варшавского восстания». Творчество Владимира Лаврова широко представлено в Интернет сети.

Анастасия Петракова, Рабочий путь


Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки

Читайте также

Оставить комментарий или два

Добавьте свой комментарий или трэкбэк . Вы также можете подписаться на комментарии по RSS.

Будте вежливы. Не ругайтесь. Оффтоп тоже не приветствуем. Спам убивается моментально.

Вы можете использовать эти тэги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.