- Чудовища мои, что вы хотите у меня спросить? – с ходу огорошил нас, двух журналисток, Борис Бланк и рассмеялся отрывисто, обезоруживающе добродушно. Обижаться на «чудовищ» Бланка невозможно – это одно из его любимых словечек. Начинает с «чудовищ», заканчивает, как правило, «золотцем»… Честное слово, получить такой забавный комплимент от живой легенды отечественного кинематографа лестно. Говорить с мэтром, понятное дело, -гораздо интереснее, чем выслушивать «чудовищные» комплименты: невольно чувствуешь себя студенткой, загипнотизированной профессорской лекцией… Не перебивать вопросами, просто сидеть и слушать.Впрочем, повод для разговора был – Борис Бланк ставит в драмтеатре «Грех» по пьесе Максима Горького «Зыковы». - Как получилось, что такой известный человек, как Вы, обязались всего за четыре недели поставить спектакль на нашей сцене?- Со Смоленском у меня многое связано… Несколько лет я работал с Игорем Южаковым, в 1986-1990 годах руководившим смоленским драматическим театром. Театр при Южакове знавал блестящие времена - Игорь был режиссером исключительного таланта... К сожалению, его съели. И не только в Смоленске, Южакова и в Иваново скушали. Судьба этого талантливого человека была очень странная, и вместе с тем такая горькая, хотя спектакли Южакова пользовались успехом у зрителей, и даже критика не могла их поносить. Быть может, потому, что иногда у властей и, что скрывать, у самих актеров возникает интуитивное, почти животное ощущение, что ты… СЛИШКОМ ТАЛАНТЛИВ для этого места! Быть может, хоть Смоленск мне достаточно чужой (я говорю об отношении так называемого высшего общества к искусству, в частности, к театру), но я люблю ваш театр, его доброжелательную атмосферу. Приятно, что меня помнят, да и сама сцена большая, позволяет развернуться.Смоленск мне дорог и тем, что здесь трижды проводился международный кинофестиваль «Новое кино. XXI век», президентом которого был Геннадий Полока, а я входил в президентский совет кинофорума и в состав жюри. Так случилось, что и в этом году смоляне пригласили меня на «Смоленский ковчег». Кстати, мой друг, Валерий Беляев, который во времена Южакова играл на сцене драмтеатра, выступил в роли руководителя этого театрального проекта. Я дал мастер-класс и договорился с администрацией театра о постановке горьковской пьесы «Зыковы».- Сегодня Горького игнорируют, Горького ругают. Вас это не смущает? - Горький – крупнейший драматург! Свинская у нас психология - то изничтожают писателей, то каются. «Не согрешишь – не покаешься» - чудовищная поговорка, попустительствующая мерзостям, творимым на этом свете. Сначала грешат, потом каются, потом снова грешат, возвеличивая кого-нибудь до небес... Для большинства и Достоевский, и Толстой, и «наше все» Пушкин - всего лишь общие слова! Когда у меня спрашивают, «кого вы считаете лучшим режиссером, драматургом, композитором, художником?», вспоминаю расхожую присказку про известного скрипача, которого замучили вопросами о том, какое он место занимает в мировой иерархии. А он возьми и ответь: «Второе». - «А первое кто?» - «Ну, этих много…» Господь отмечает талантом и гениальностью многих людей, превосходных композиторов и драматургов. Но порой ты остро чувствуешь, что именно этот человек увидел Бога. Каких только блистательных художников не знала история искусства, но был только один человек – Рембрандт, увидевший Господа. Да, Моцарт неподражаем, но в мире есть один композитор, говоривший с Богом, - Бетховен!Блестящих прозаиков масса – Толстой, Достоевский… Но за всю историю художественного слова было всего два величайших прозаика в мире, которых поцеловали небеса, - Чехов и Мопассан. Все остальные писали талантливо! В драматургии – Шекспир, Брехт и Горький - драматург невероятного могущества и неистовой мощи.К сожалению, комплексы Чехова сработали в его драматургии. Антон Павлович был талантливый прозаик, но - кокетливый драматург… Меня смешат высоколобые умники, которые говорят «Но мы-то, наконец, Чехова раскроем!» Вы можете раскрывать его сколько угодно, и все равно упретесь в ватную стену, пробить которую невозможно. В мире есть еще одна грандиозная фигура, драматургию которой, к сожалению, ставят только в России, – Александр Островский. Он писал таким языком, что даже я не решился бы его ставить! Нужно, чтобы актеры чувствовали вкус языка, язык Островского – это азбука русского языка, его альфа и омега. Со мной могут соглашаться или не соглашаться. Это меня совершенно не волнует, я на запах чувствую неправду. Мнение других может волновать меня только по одной простой причине – я завишу от него. Хочется, чтобы тебя громко хвалили или хотя бы громко ругали, да и вообще любили.- А почему лично Вам близок Горький?- Я чувствую, что Горький – это про меня. Когда ЭТО - про меня, ЭТО меня интересует. Если про всех других – пусть это их интересует! Убежден, что если правильно раскрою материал, найдется достаточное количество чувствующих, порядочных людей, которые поймут спектакль. Но большинства не будет, несомненно. Почему я люблю «Старика» и «Зыковых»? Это экзистенциальные пьесы! Горький-то был в свое время популярен как социальный драматург, и эта социальная тема есть в пьесе «На дне», а в «Старике» и «Зыковых» отсутствует. Но в какую шекспировскую мощь выливаются эти личные, негромко рассказанные истории! Ты видишь за простейшим текстом бездну, потому что Горький так много знал человеческих тайн, что ему было трудно с этим жить.Если говорить о кино, я хочу снять трилогию по Горькому. «Грех», снятый по «Старику», уже вышел. Мне бы и «Зыковыми» заняться (трилогию завершит картина, снятая по мотивам «На дне»»), но достать деньги на Горького очень трудно, вокруг его имени вакуум. Втемяшилось в головы – «соцреализм»... Да не соцреализм это! Почему никого не волнует, что Достоевский был игрок и человеконенавистник? А Горький даже не был человеконенавистником, хотя слишком хорошо знал людей, чтобы их любить. Любить их он не мог, но сочувствовал каждому человеку. Горького отличает грандиозное знание психологии, отраженное в репликах его персонажей. Каждая фраза – открытие. Читаешь и наслаждаешься. Меня просто сразили в «Мещанах» строки: «За добро всегда плати добром, но только не очень много, чтобы человек не подумал, что добро слишком выгодный товар»... Каждая строчка наполнена глубочайшей философией! По Горькому за зло всегда платят злом. И если ты попросил кусок хлеба, а тебе в руку сунули камень, горы обрушь на обидчика! И ты понимаешь, что, прежде чем затевать реформы и революции, стоит прочесть Горького, и все сразу же станет на свои места.У Горького все построено на конфликте, и даже афоризмы сражаются друг с другом, опровергают друг друга! В пьесе «На дне» Медведев говорит Клещу: «Что я тебе плохого сделал?» - «А что ты мне хорошего сделал?» Гениально! Здесь интересно то, что европейская психология строится на другом принципе: если ты мне не доставил неприятностей, значит, ты хороший человек. Наша психология человеческих взаимоотношений совершенно другая. И она моя тоже! «Вот ему помогли, и он уже начал снимать кино, а я не начал. Значит, ему ты помог, а мне нет? Ах ты сволочь!» И ничего сделать с собой не могу! И даже не скрываю этого. Горький - незыблем! Дерзок! Бунтарь! Он современен и востребован сегодня, что бы мне ни пытались говорить. Горьковские сюжеты можно смело переносить в разные времена.- Что Вы и делаете, воспользовавшись своим излюбленным приемом переноса действия в другую временную эпоху…- Классика тем и поразительна, что не нужно менять текст. Со сменой времени и среды она трансформируется. В фильме «Если бы знать», снятом по мотивам чеховских «Трех сестер» я перенес действие в годы Гражданской войны. Симферополь, вокзал, беженцы. Когда вокруг одни беженцы, смысл чеховской фразы «В Москву, в Москву!» изменяется. Как попасть в Москву, если туда поезда не ходят?! И что может быть с вами в смутное время, когда вы попадаете в пекло?Мне мешает только один нюанс – язык, у которого есть свой предел – конец 20-х годов. Все! Дальше возникает плебейский язык, и люди, говорящие и думающие на этом языке, с их мелкими страстишками и убогим мышлением, меня не интересуют. Заниматься не личностями – такая тоска! К счастью, в конце 70-х годов русский язык возрождается стараниями поэтов военной поры и шестидесятников, и я чувствую, что здесь рождается и мое время. И время Горького - тончайшего знатока языка. - Спектакль по «Зыковым» называется «Грех». Почему?- Потрясающий смысл заложен в слова Зыкова: «Грешен. Но греха я не боюсь. Грех мне не страшен. Печаль мне страшна». И действительно, греха многие не боятся, но живая душа-то страдает, мучается от печали – расплаты за грех! Меня, собственно, и волнуют у Горького эта страсть и мука, механизмы расплаты за грехи… Почему я люблю горьковского «Старика»? Не за сюжет пьесы, который предельно прост, а за глубочайший драматизм. Два человека сбежали с каторги. Один попал на каторгу за недоказанное убийство, второй, старик, за изнасилование несовершеннолетней. Старик попался, а его товарищу по несчастью повезло больше – побег удался, он стал крупным бизнесменом. Прошли годы, и вдруг появляется старик, отсидевший свое, и говорит: «Должок…» - «Возьми, сколько хочешь. Я богат». – «Что мне богатство? Мне осталось недолго. Ты пойми, Христос за чужие грехи страдал, а ты за свои почему не желаешь?» Сделал зло - сначала расплатись, а потом уже твори добро, иначе грех будет слишком легкой обузой, оправданный удобной поговоркой «Не согрешишь – не покаешься»! Поверьте, не действует этот алгоритм: «согрешил – покаялся – прощен». Отстрадал, и только потом прощен! Без этого нельзя, иначе у человека возникнет ощущение подленькой безнаказанности. А в России и так люди неверующие, что в свое время подметил и Горький: «Они боятся Бога, но не любят его!» Не любим мы Бога, потому что невозможно с такой легкостью перестроиться от вчерашнего безбожия до сегодняшнего истового поклонения! Мода на веру пройдет, и опять останутся языческие представления о мире и своем месте в нем. К счастью, России невероятно повезло - господь дал ей взамен веры язык, который сам по себе является духовной структурой народа, а не просто языком общения. По своей емкости, метафоричности и бесконечности русский язык – это библейский язык! Почему все споры вокруг реформы русского языка глупы и никчемны? Еще Бродский сказал, что достаточно оставить язык в покое лет на десять-двадцать, не навязывая реформ, и он, как живой организм, отторгнет все наносное и самостоятельно расставит точки над i. Какая разница, как говорить: «звОнит» – «звонИт», «договОр» - «дОговор»? «ДоговОр» - основная норма, «дОговор» - допустимая. А в русском языке всегда основным становится то, что допустимо, а не то, что является нормой! Не понимать этого означает быть идиотом. К сожалению, горе-реформаторы, занимающиеся проблемами языка, не способны этого осознать. Фу, пакостники! Не лезьте. Оставьте русский язык в покое лет на 20. Иначе – все! Без религии и языка русский народ превратится в народонаселение, что недопустимо и страшно для гигантской страны. Великий русский язык - дар Всевышнего, содержащий величайший духовный посыл! Утратить его - преступление! - Какова судьба кинофестиваля «Новое кино. XXI век», который в Смоленске не прижился?- Да никак... Проблемы с организацией кинофестиваля возникли не только в Смоленске, но и в Нижнем Новгороде, потому что Госкино лишь частично субсидировало «Новое кино». Предполагалось, что и местные власти присоединятся к его финансированию. Увы! С «перестройкой» в Министерстве культуры провели V кинофестиваль в Москве… А дальше все заглохло. Сейчас у всех фестивалей субсидирование урезано, кроме ММКФ. Да не только в деньгах дело. Почему долго держится кинофестиваль в Выборге «Окно в Европу? Да потому, что его город поддерживает, и сами принципы, на основе которых Савва Кулиш создавал выборгский фестиваль, не предполагают шоу. Все скромно, но - тепло! К сожалению, взаимоотношения руководства кинофестиваля с местной администрацией не очень-то сложились. Почему, не понимаю. Но я всегда говорил Геннадию Полоке, президенту кинофорума «Новое кино. XXI век» и моему другу: «Гена, золото, мало пьешь! Когда пьешь много, отношения быстро налаживаются». Но Геннадий Иванович у нас человек строгих правил... Кстати, его можно поздравить: ему исполнилось 80 лет, и скоро на экраны выйдет его новый фильм «Око за око».- Вряд ли «Золотой Феникс» можно назвать кинофестивалем. Он больше напоминает шоу со звездами... - Я искренне желаю, чтобы его судьба была счастливой. Чем больше фестивалей, тем лучше для жителей города, потому что в Смоленске слишком мало активной интеллигенции. Пусть приезжают актеры, делают шоу. Пусть будоражат общество! Даже театральный фестиваль «Смоленский ковчег» вносит бурление в мыслящую среду. Люди ходят в театр, обсуждают спектакли. Думают! - У вас есть любимые места в Смоленске?- У меня нигде нет любимых мест. Когда я приехал в Нью-Йорк (мы снимали «Анну Павлову»), решал две задачи: выбрать натуру для съемок и… хорошо поесть и выпить, получить удовольствие. Меня звали в музей Гугенгейма. Разве я не видел репродукций работ из этого музея? Не смешите меня! Мне говорят: «Посмотри, какие небоскребы!» Ну и что? «Ну что еще, чудовища вы мои?», - рассмеялся на прощанье Борис Бланк и удалился репетировать «Грех»…Справка «РП»Борис Бланк – художник кино, режиссер, актер. В 1963 году окончил художественный факультет ВГИКа. В кино дебютировал в 1964 году в качестве художника-постановщика фильма «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен!» В этом же году Борис Бланк стал автором декораций самого первого спектакля Театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана». Художник, приложивший руку к оформлению не менее 70 спектаклей и созданию художественного пространства 50 фильмов. Президент Гильдии художников кино Союза кинематографистов России. Народный художник РФ. Трижды лауреат премии «Ника» (1990, 1992, 1993). Лауреат премии «Театрал».

Анастасия Петракова, Рабочий путь