Самыми камерными работами на фестивале оказались спектакли шведского театра «Альбатрос» из городка Этран. Они оказались симметричными, как крылья бабочки, которой не устаёт восхищаться главный режиссёр этого театра Роберт Якобссон. На каждом спектакле шведы работали дуэтами – в случае «Мари Кингсли» это женская пара, в случае «Конго» – мужская. Мне больше понравился первый спектакль – как более выверенный, отточенный, совершенный по форме.Я бы назвал «Мари Кингсли» пуританским спектаклем: максимальный эффект достигнут минимумом выразительных средств. По сути, этот спектакль – монолог, дневник. Пуританкой была и его главная героиня. Не случайно приз за лучшую женскую роль фестиваля получила исполнительница роли Мари Кингсли актриса Шарлотта Гримфьорд Седерблад. Это женщина, которая не боится быть некрасивой на сцене, и потому – обворожительна. Она – особенная. Её бритвенную заточенность компенсирует более мягкая и женственная партнёрша, вызывающая в памяти Лив Ульман – Анна Уттертюн.Если «Мари Кингсли» – вполне «бергмановская» работа, то спектакль «Конго» – это уличный театр, это представление для толпы, собравшейся в деревне в джунглях: артисты приехали!.. Артисты из кожи вон лезут, потому что если играть плохо, то вас съедят или изнасилуют. И тут возникает вопрос: а зачем надо было ехать в джунгли к каннибалам? Ответ: по причине невероятной духовности и отзывчивости.На пресс-конференции польских гостей кто-то сказал в споре, что лучшей общественно-экономической формацией является шведский капитализм с человеческим лицом. Фестиваль позволил заглянуть в душу к людям, построившим самый справедливый строй. Что же мы там увидели? Отчаянный комплекс вины.Шведы страдают тяжёлой формой рефлексии. Собственно, это и раньше было понятно любому зрителю, знакомому со шведским кинематографом. Теперь мы познакомились с рефлексией театральной.Видимо, в этой стране слишком благополучное настоящее, раз оно позволяет так убиваться по прошлому, да ещё – прошлому далёкой африканской страны Конго. Сдаётся, в собственной биографии шведы могли бы сыскать не менее актуальные факты притеснения сильными слабых, палачами – невинных жертв. Вообще, болезненное влечение к прошлому – признак неблагополучия.Гости из Европы – и «Альбатрос», и Новый театр из Лодзи – лишний раз заставили убедиться, что Европа переживает духовный кризис, кризис старых ценностей. Но шведы защищены скорлупой консервативности, мятежные же славянские души давно сбросили на пол все святыни и маются уже без них.Вместе с тем никто не отменял максиму Достоевского, что человек начинается с ожога от чужой боли. «Если каждый из нас будет столько вкладывать себя, отдавать миру, такому сложному и жестокому, то мир будет добрее», – такими замечательными и справедливыми словами поблагодарил шведов за самоотдачу продюсер фестиваля Валерий Беляев. И это действительно так.А вот как охарактеризовал увиденное в «шведский» день главный режиссёр Смоленского драматического театра им. Грибоедова заслуженный деятель искусств Республики Беларусь Виталий БАРКОВСКИЙ:- Видимо, это в природе человека: иметь право исповедоваться – без каких-то эффектов. Консервативность – это огромная сила. Она сохраняет истинные ценности и воспитывает на них новые поколения граждан страны. Шведы хранят свои ценности, и это подкупает. Второй спектакль, «Конго», более экспериментальный, он интересен по своему постановочному ходу, по подаче. Роберт Якобсон – это режиссёр, который работает с дикими племенами, он не один год ездит с гастролями в Конго, Камерун. Он переходит на первобытный язык, художественными средствами пытается заинтересовать свою аудиторию, и ему это удаётся. Это – интереснейший мировой опыт.

Сергей МУХАНОВ, фото автора, Смоленская газета